Камбрия - Навсегда! - Страница 32

Главным его достижением была печь — почти такая же, так печи Неметоны, только маленькая. На один тигель. А потому пришлось многое придумать — как подвести воздух от мехов, например. Но вот — уже не в первый раз свое место занял тигель, только теперь ему жариться долго — и очень точно. Лорн и сам толком не знал, на что он надеялся. Просто приметил, что сталь, пробывшая в тигле дольше и при более тщательном слежении за температурой, выходит лучше. Вот и решил выжать из себя все, на что способен. Надеясь на то, что сталь оценит искусство и нужду. Ведь слитку должно быть крайне почетно оказаться перекованным в первый меч Британии, новый Эскалибур. Кому-то сида его вручит?

А еще капризность нового угля! На каменном угле работать Лорн умел — но кокс оказался значительно привередливее, загорался с трудом. Пришлось его уважить древесным углем, тут и кокс не выдерживал: как это? Плавка — без меня? И разгорался ярче и жарче запала. Но древесный уголь горит быстро, очень быстро, и проседает, открывает тигель. И тут нужно подсыпать кокс — быстро, еще быстрее, иначе расплав нагреется неравномерно. При этом есть опасность тигель задеть. И даже опрокинуть!

Лорн догадался забрасывать топливо в печь в мешочках — ткань сгорала мгновенно, остальное распределялось кочергой. После этого подмастерье начинал качать меха медленнее — а Лорн следил и, не сознавая того, считал и чувствовал каждый взмах, уменьшая поток воздуха к более долгоживущему топливу потихоньку, следя, чтобы пламя не задохнулось — но и не опьянело. Ориентировался он по цвету топлива, огня, и по пышущему от печи жару. Собственно, в этом и заключалось искусство — отбирать у пламени воздух, понемногу, понемногу, и не забывать его кормить.

Уже через полчаса в печи плавало Солнце. Щедрое и злое, как и положено божеству — маленькому, и сотворенному самим Лорном. Бог сотворил человека в подобие себе, и человека наделил способностью творить подобие, свое и Божие — в жидком пламени, исходящем полупрозрачными языками…

Лорн сделал знак: раз языки огня полупрозрачны, значит, подачу воздуха можно еще немного уменьшить. И еще… Лорн чувствовал, что в тигле уже жидко — но нужно дать железу и чугуну время. И — не передержать, чтобы вместо стали не вышло железо. Это было как-то связано с силой поддува — и Лорн снова уменьшил тягу, на этот раз совсем чуть чуть.

Важно и вовремя отдать приказ прекратить дутье совсем. Закрыть печь, заложить кирпичами из тигельной глины. И — ждать.

Потом — ковка, равномерный прогрев перед закалкой. И, наконец, вот он — мрачный красавец, иссиня-черный клинок с тонким серебристым узором. Такого лучший кузнец Диведа еще не видел. Стало понятно — он все-таки нашел способ изготовить уникальный клинок. Но уж больно сурово тот смотрелся. Как вещь, как оружие — хорош. Но как символ… Не сразу Лорн вспомнил, что этот — только предтеча. И, возможно, вышел таким именно из-за обиды на мастера, который не пожалел искусства, но не отдал ни души, ни крови.

— Тебя надо бы разбить или перековать… — сказал клинку Лорн, разогнав восторженных подмастерьев пить пиво, — Но я не посмею. Ты ранний Его предшественник. И, возможно, враг. А теперь я даю тебе имя, по цвету твоему. «Ди». И спрячу тебя подальше от дурных глаз.

И, тщательно завернув клинок в промасленную ткань, полез в подпол. Прятать. Чтоб не пошли по городу пойдут слухи о новом, великолепном мече. Лорн не заметил, что из ветвей ивы за ним внимательно следит дочь лекаря. Альма. Стоило кузнецу уйти, рыжая немедленно проникла в опустевшую мастерскую и полезла в подпол. До того кузнец никогда не прятал свою работу. А значит, интересно! Развернула — и обомлела. Такой красивой стали Лорн не делал никогда. Даже на хирургические инструменты.

Альма осторожно спрятала клинок обратно, клянясь про себя — никому-никому! Ни словечка. Только матери. И Бриане. А еще нужно сказать братьям — им же в поход! Который, конечно же, приговорят старейшины-сенаторы. Тут ее мысли перескочили со старших на младшего. Хорошо, что Тристан сбежал. Так напросился бы в поход, да и пора уже. Но Неметона с Эйрой теперь королю не подчинены! Может, не пойдут. А если и решат повоевать, так хорошенько присмотрят за братиком, не то, что собирающийся идти с войском отец. У которого всегда наперво работа. Зато Майни успевает все!

Дэффид пребывал в отличном настроении. Теперь, когда главные решения приняты, в городе осталось всего по одному старейшине от клана, хотя сенаторов избрать не успели. Совет, прозванный Мокрым, вдруг усох, и из стоголосой говорильни превратился во вполне приличное совещание из четырнадцати душ, включая председателя. Впрочем, количество душ намеревалось расти: приезжали представители тех кланов, которые на Совет не успели или сочли участие в старинной церемонии за блажь. Их встречали сурово, но справедливо, и Дэффид с удовольствием чеканил: «Нет налога — нет представителя». А налог брали не простой, а с возмещением. Мол, вы опоздали, а мы тут за вас работали. Извольте оплатить. Комнаты и пропитание — нет, а вот общие расходы по содержанию Совета — да. А Дэффид потом разделит возмещение между теми кланами, что уже заседают.

Сумма получалась, на фоне греческого контракта, небольшая, но получать деньги — не отдавать, это куда как приятней. В результате «Нет налога — нет представителя!» возглашали чуть не хором. В кои-то веки и горные кланы, и равнинные, и прибрежные в чем-то согласились друг с другом!

Дома тоже все было хорошо. Кейр и Тулла управлялись с хозяйством, хотя зоркий глаз Глэдис оказывался пока совсем нелишним. Зато сам Дэффид как-то незаметно превратился в посетителя — да еще и самого важного. Кругом хлопотали дочери — правда, не все. Немайн отправилась осваивать пожалованные королем земли — холм в устье реки Туи с округой — и Дэффид очень надеялся, что морской воздух пойдет младшенькой на пользу. Да и Эйре стоило развеяться, уж больно много работы на ней висело, пока младшая дочь валялась в беспамятстве. Опять же, где мастер, там и ученик, так что Эйра тоже отправилась на Кричащий холм. И арфу с собой забрала. Недели две по вечерам было тихо. Потом привезли новый инструмент. Снова мучения настигли трех дочерей! Глэдис припомнила, что занятия в свое время прервали, чтоб не искушать Немайн. Очень уж ей хотелось подпевать простеньким мотивчикам. Так что теперь Гвен, Эйлет и Сиан по часу в день бренчали — и выходило не так уж и плохо. А Туллу муж спасал. Сказал: пусть жена лучше трогает струны его души. А что означает: «струны души», не сказал. Харальд же, норвежский скальд, который любые кеннинги читает, тоже уехал с младшей.