Камбрия - Навсегда! - Страница 106

106

А лучше всего — что не пришлось выдавать никого из детей в заложники. Процедура привычная, но неприятная. Сказано: «Тот не король, у кого нет заложников в цепях!» Так Немайн не королева!

Принц немедля присоединил небольшое войско ко гленцам. Помогал, как мог. И все пытался понять — за что ему такое счастье? За право свободного прохода по реке, да землю ниже плодородия и освящения? Так безделица же сущая. Искал подвох. Не находил. Начал хвастаться, всем встречным владетелям договор показывать. А сам, боясь и надеясь разом, ждал — когда знатоки найдут в грамоте сидовскую засаду. Кой-что отыскали. Не принцы, а бесхозные жители устья Тафа.

— Вы там у себя из дерева строитесь? А тут налог на строительный камень выходит. И на глину, и на руду.

Получалось — фермерам неопасно. А ремесленникам неуютно… Хотя и глина, и руда поверху тоже встречаются. Случись что — поди, докажи, где взял. Так что договор оставался непонятно выгодным. Многие, ознакомившись, торопились предложить сиде доблесть и верность. И получали решительный отказ. Может быть, потому, что просидели, трясясь, в замках да холмовых фортах все нашествие и нос высунуть боялись? Кадогу уже рассказали — Немайн видела в битве каждого воина, и подвиги всякого запомнила. А если она вообще воинскую доблесть чует? Вот он побил саксов — не много, не мало, ровнехонько по скромным силам. И то, сорвись засада, разогнали бы его войско саксы. Не перебили, кони у валлийцев лучше. А форт у него хороший, сотней-другой лучших головорезов не взять. Три вала разной высоты, живые изгороди вместо кольев. Старый способ, да надежный. Так что он один оказался достоин. И на что, спрашивается, надеется эта деревенщина? Известно — таких забирает принц Рис. Уже приятно округливший владения за счет городишки Кетгвелли и полудюжины общин поменьше. Все верно: без короля или принца нельзя, а Риса знают как государя в меру доброго, хозяйственного да аккуратного.

Но что это? Из колесницы, выглядывает Немайн, протирает глаза, ворочает ушищами. Зевает. Забыв прикрыть рот ладошкой, показывает длинноватые клыки и розовое небо. А потом и говорит:

— Таф? В него обе Ронды впадают, да? Кажется, мне придется строить еще и Кардифф! Приняты, граждане. Префекта выберете между собой…

Снова зевок, и голова в лохмах цвета ивовой коры исчезает за бортиком колесницы. А дело решено.

Кардифф. Измененное Кер-Таф. Все понятно. Низовским повезло. Но почему? Сиду не спросишь — снова спит. Зато есть старшая ученица.

— Река, — объясняет та, — Кусок земли Немайн в подарок получила, это Глентуи. Но от реки там — только кусочек, и лишь один берег. А она ведь землей мерять не приучена. Привыкла быть владичицей речной. Скажи — кто, получив угол в чужом доме, откажется построить собственный? А она, видишь ли, только что речку собрала целиком. Из кусочков. Твоя Ронда, их Таф — и вот у нее есть собственный поток, от горных ручьев до соленого устья.

Вечером, когда разбили лагерь, началось и вовсе странное. Армия собралась, построилась. Все чего-то ждут. Вышла сида — без брони, в белом наряде. Не то друид, не то епископ… Рядом — сестра. Устраивается на бочонке из-под солонины, на коленях раскрытая книга в деревянном окладе. В руках перо.

— Вообще-то проповедь следует читать до трапезы, — сообщает Неметона, она улыбается, но как-то смущенно и испуганно. Странно. Чего бояться девушке, песня которой обратила в бегство шесть тысяч саксов? — но мы в походе. Потому о пище земной вынуждены заботиться в первую очередь. Хотя бы потому, что соленого и вяленого мяса нам добыли не больше трети, а свежее имеет обыкновение портиться. Эйра, не пиши!

Девушка в кольчуге дернулась. Скривилась, принялась засыпать страницу песком. Верно, посадила кляксу. Вскинула на сиду упрямый взгляд цвета речных волн.

— Майни, записать нужно. Ты не понимаешь, ведь ты помнишь все. А остальные забывают. Даже важное. Как лучше поступать в разных случаях, знать важно. Так что правильно все. Пригодится.

— Вдруг с остальным текстом перепутается?

— Не перепутается. Я аккуратная.

Немайн махнула рукой.

— Сегодня я не буду переводить дальше. Да и осталось всего Нового Завета одно «Откровение», что хоть и написано истинным святым, но не каноническое пока. Святые отцы не уверены, обязательно ли эту книгу читать каждому христианину… И я не уверена! Потому я прочту проповедь. У нас ведь даже капеллана нет, — сглотнула комок в горле, — Преосвященный Дионисий сказал, что я могу отчасти заменить священника. Не во всем, но крестить человека, например. И уж тем более — сказать проповедь. Да и епископ наставлял меня, что следует говорить в нашествие варваров и идущим на битву.

Голос сиды снова стал твердым, он не парил в высотах и не падал в пропасти. Лишь ровно и четко доносил смысл. Суховатый и чуточку злой.

— Припомнив указанное, я поняла, отчего непобедимых прежде римлян теперь бьют во всех провинциях. В словах тех много заботы о душах воинов — но мало о победе. Но ведь победа — это и есть истинное спасение для тех, кто закрывает собой ближнего своего, идя на праведную войну за отечество. Теперь я скажу вам, о чем умолчала перед боем. Резервы в Кер-Ниде я не пускала на стены оттого, что собрала в них трусов и калек. Тех, от кого все равно не было б толку, кроме вреда.

Немайн приподняла уголки губ. Мол, пошутила.

— Я никого не хотела оскорбить недоверием — вот и создала эти отряды. На случай, если не будет надежды. Чтобы они дали мне возможность признать ошибку. Так и случилось. Я ошиблась — но не в людях, а в обстоятельствах. Вы знаете, кто спас Кер-Нид. Город. Раненых. Меня — башня-то сзади открыта.

106